Живность
Федор Чугунков приехал на птичий рынок, чтобы приобрести курей и утей, а вместо того купил ангелов.
Чугунков достаточно побродил по рядам, поглядывая на товар и прицениваясь, но нигде еще не вступал в настоящий торг – желал подойти к делу серьезно. Он решил уже поворотить на второй круг - направиться к замеченным ранее леггорнам и руанам, когда обнаружил мужика с большой клеткой, втиснувшегося между бойкой пожилой бабенкой с цыплятами и невозмутимым стариком с тремя мешками пшена. У мужика была косматая разбойничья борода и темный засаленный прикид, смахивавший на перешитую рясу. В клетке, примостившись на шестках, сидели ангелы.
Чугунков притормозил у клетки, поглазел на ее обитателей и спросил:
- И кто ж это?
- Ангелы, - коротко шевельнул мужик губой в зарослях бороды.
Федор крякнул, потер щеку левой ладонью, а правую сунул от удивления под левую мышку.
- А какая от них в хозяйстве польза? – справился он.
- Ты, поди, и прусака подоить готов, - покосился на него продавец, выкатывая изо рта внушительные буквы «о», как баранки из магазинного пакета.
- Тараканов не держим, - обиделся Чугунков, - а бестолковых покупок нам не надо.
Помолчал и поинтересовался, умерив досаду:
- Разговаривают?
- Поют, - буркнул мужик.
Ростом ангелы были с кенара.
Чугунков постучал пальцем по пруту клетки.
- Не пугай, - насупился ангельский продавец. – Это тебе не голуби.
Голубей Федор не держал, а ангелы ему понравились.
- Сколько стоят? – спросил он.
Мужик сказал.
Федор крякнул во второй раз, уточнил на всякий случай:
- За пару?
- Штука, - отрезал продавец.
Прикинув, Чугунков твердо произнес:
- Беру. Пятерых.
Бородатый смерил его взором, узнал:
- В чем понесешь?
Федор предъявил ему свернутую в рулон клеенчатую сумку в размашистую китайскую клеточку, тот покачал головой:
- Уморишь.
Пошарил за афедроном и извлек на свет старое решето с высоким бортом и под марлевой накидкой. Отворив дверцу, просунул в клетку лапу и сграбастал одного ангела, осторожно сжав пальцы с черной каймой под ногтями. Ангел не пискнул. Поместив малютку в сито, мужик повторил прием четырежды. Взял у Чугункова деньги, придирчиво перечел купюры, передал решето с живностью.
- А чем их кормить? – запоздало спохватился Федор.
- Пищей насущной, - ответил мужик и предложил: - Нужна? Двести за упаковку.
Чугунков поколебался и решил взять: ангел – не порося, баланды не плеснешь.
С решетом и пакетом он отправился восвояси: руки были заняты, да и денег потратил больше, чем рассчитывал.
Дома к Федору подступили жена Настена и дочь Машка.
- Цыплят взял? – потянулась Настена к решету.
- Сама ты курица, - отмахнулся Чугунков.
Машка стянула край марли и воскликнула:
- Ой! Какие хорошенькие!..
Ангелы, задрав головы, хлопали на нее глазищами.
- На что они нам? – недовольно бросила Настена. – Еще передохнут…
- «На что», «на что», - передразнил ее Федор, стараясь изобрести, куда приспособить ангелов, но ничего не придумал и сказал со значением: - Пригодятся.
- Я за ними ухаживать буду, - встряла Машка. – Честное-пречестное.
- А куда поселим?
Федор озадачился. Поставил решето с ангелами на стол и полез на чердак. Погремев там барахлом, спустился со старой клеткой и предъявил ее домашним:
- Вот.
- Может, лучше в пустой аквариум? – засомневалась Настена. – А то ведь застудятся на сквозняке.
- Не застудятся, - решил Федор. – Они к воздуху привычные. И клетка им больше подходит: она ж вся из крестов.
Он указал на перекрещенные прутки.
Клетку отчислили от ржавчины, устроили ангелам новоселье. Настена насыпала в кормушку купленной Федором пищи, удивилась:
- Надо же! Манку едят.
Чугунков дернулся, подошел, макнул палец в пыльцу, лежавшую в надорванном самодельном пакете и убедился: манка и есть. Раздосадовался: объегорили его, как дурня – столько в магазине за полтинник можно взять. Настене ничего не сказал, смолчал.
Святой воды в доме не держали, плеснули ангелам обычной, кипяченой. Те не возражали.
- От кошки береги, - предупредил Чугунков Машку.
Но кошка рядом с ангелами держала себя умильно, не облизывалась, лапу к ним не совала.
Ангелы прижились.
Вели они себя смирно, чистили перышки, порхали с места на место, не галдели. В воскресенье, как донесся от церкви дальний благовест, встрепенулись и принялись петь: нежно, на несколько голосов. Федор встал послушать, дался диву: вот ведь выводят! Пели ангелы замечательно, как смычком по душе.
Однажды Федор вернулся и обнаружил клетку нараспашку. Кошка лежала на стуле, намывала пузо.
- Маха! Не уберегла? – рявкнул Федор.
- Не шуми, - вошла Настена. – Целы все.
Машка смеялась в соседней комнате. Чугунков заглянул: ангелы вились под потолком, крутились у пластмассовой люстры.
- Разлетятся – получишь от меня, - предостерег Чугунков дочку.
- Нет, пап, они умные, - не испугалась Машка. – Все понимают.
Ангелы пролетели над Федором, и на рукав ему упала капля.
- Ах, ты!..
Федор замахнулся, но Машка подскочила, обняла его за пояс, не дала любимчиков в обиду:
- Это они нарочно, от сердечности! Вроде как добро струят.
- Я им за такие струи…
Чугунков поднял рукав к носу, принюхался. Пахло тонко, душисто, лучше, чем из флакона, который он Настене подарил к восьмому марта.
- Экое… - начал было Федор и подавился словом. Помучался и выдал по складам невесть откуда пришедшее на язык: - Благо-раст-ворение.
Пятнышко истаяло на глазах, не оставив следа.
С тех пор ангелов выпускали все чаще и чаще. Те порхали по дому, но на улицу носа не казали. С Машкой они подружились, слушались ее – заливались не только по красным дням, а в любое время, как она просила.
У Федора так не получалось: ангелы улыбались ему, но его просьб попеть будто не понимали. И вообще: купить ангелов было делом легким, а содежать их о